О трудностях перевода

[soboleva_t]

Однажды подружка Ленка двое суток ехала в одном купе с немцами. В ту пору (конец 80-х) любой иностранец вызывал у советского человека неудержимое желание сближения: сказать что-нибудь одобряющее, поправить шарф, чтоб не замерз лютой русской зимой. Похлопать по плечу, в конце концов. Иностранцы очень удивлялись – никакого прайвеси. А тут – целое купе немцев, пусть даже и ГДРовских. Наверное, именно поэтому английский Ленке так и не пригодился – партайгеноссе были нихт фирштейн. Впрочем, фразу «дринк кляйн» она поняла и без перевода.

 

В результате наша Ленка, пышная натуральная блондинка и истинная Гретхен, очаровала соседей по купе до состояния полной капитуляции. Нет, до блуда не дошло, но Ленхен на двое суток стала для них кем-то вроде «родной матери» – гида и переводчицы. Водила их в вагон-ресторан, например. Официантка, обомлев в первый раз от появления зарубежных гостей, тихо шепнула Ленке на ухо:

 – Спросите у них – они суп будут?

 Ленка, раскрепостившаяся после «дринк кляйна», развернулась к немцам и «перевела»:

 – Ну так чё? Вы суп будете?

 Они поняли.

 *

А еще от этой поездки у Ленки осталась романтическая влюбленность в Отто и его адрес. Но переписывались они недолго – он писал редко и по-немецки. Ленка бегала по общаге и просила перевести. Желающих было немного – почти все уже ударились в английский. И всё бы ничего, но... В последнем письме Отто была фраза: «мне сложно тебе писать, т.к. я голубой». Свет померк в ее глазах, свадебный марш перешел в похоронный.

 ...Через полгода примерно Ленка дала прочитать это письмо своему новому другу – он как раз увлеченно переводил «Капитал» Карла Маркса. Друг долго ржал над филологическими переводами наших «немецких» девочек, но смыслом все же поделился:

 «Мне очень тяжело тебе писать, потому что у меня посинел палец».

 Несчастный Отто всего лишь работал на стройке и повредил руку.