![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
ОТВЕТ ОТВЕТОВ
May. 20th, 2009 08:18 pmСегодня утром позвонила маме на мобильный: трубку взяла ее соседка по палате, что уже само по себе не вызвало у меня оптимизма. Соседка сообщила, что 10 минут назад маму увезли на операцию.
Примерно через час начала звонить в ординаторскую, хотя и знала, что это бесполезно: там круглые сутки глухо, как в танке. Видимо, это такой специальный телефон для назойливых родственников, номер которого выдают в приемном покое, чтоб не приставали. Соседка по палате сообщила, что маму еще не привозили и, по-видимому, она в послеоперационной реанимации.
Френды-врачи, конечно, могут смеяться, но мне почему-то позарез хотелось узнать, как прошла операция и в каком состоянии моя мать. Такой вот каприз, да. Надо было позвонить в справочную? Я туда позвонила. И там мне были даже благодарны за то, что я поставила их в известность о случившемся. Правда, посетовали, что информация из реанимации к ним поступит только завтра утром. Эра компьютерных технологий, ёптыть.
Пришлось срочно мчаться в больницу. Слава богу, завотделением, оперировавший маму, оказался человеком более чем вменяемым. И даже начал как будто извиняться, что пришлось резать. Хотя резкое повышение температуры произошло уже вчера к 17 часам. Кололи анальгин с димедролом (ёптыть №2). Утром сделали повторное УЗИ, убедились, что всё плохо, прооперировали. Удалили уже гангренозный желчный пузырь. Операция прошла без эксцессов, но осложнений таки пообещали.
Дальше началось самое интересное. «Почему так долго терпели?!» – вопросил меня хирург. Пришлось рассказать про общение со «скорыми», диагноз «острый гастрит» (см. предыдущий пост), ну и напомнить, на минуточку, что с момента поступления мамы в больницу до начала операции прошло 44 часа. Но хирург не сменил гнев на милость, а напротив, напомнил мне нетленное: «Здоровье больного – в его руках!»
Никто не спорит, что профилактика – наше всё (было бы бабло). Но если в руках врача все же оказались остатки этого самого «здоровья больного», это еще не означает, что теперь у него «должны как о милостыни просить то, что он давать обязан» (с)
Примерно через час начала звонить в ординаторскую, хотя и знала, что это бесполезно: там круглые сутки глухо, как в танке. Видимо, это такой специальный телефон для назойливых родственников, номер которого выдают в приемном покое, чтоб не приставали. Соседка по палате сообщила, что маму еще не привозили и, по-видимому, она в послеоперационной реанимации.
Френды-врачи, конечно, могут смеяться, но мне почему-то позарез хотелось узнать, как прошла операция и в каком состоянии моя мать. Такой вот каприз, да. Надо было позвонить в справочную? Я туда позвонила. И там мне были даже благодарны за то, что я поставила их в известность о случившемся. Правда, посетовали, что информация из реанимации к ним поступит только завтра утром. Эра компьютерных технологий, ёптыть.
Пришлось срочно мчаться в больницу. Слава богу, завотделением, оперировавший маму, оказался человеком более чем вменяемым. И даже начал как будто извиняться, что пришлось резать. Хотя резкое повышение температуры произошло уже вчера к 17 часам. Кололи анальгин с димедролом (ёптыть №2). Утром сделали повторное УЗИ, убедились, что всё плохо, прооперировали. Удалили уже гангренозный желчный пузырь. Операция прошла без эксцессов, но осложнений таки пообещали.
Дальше началось самое интересное. «Почему так долго терпели?!» – вопросил меня хирург. Пришлось рассказать про общение со «скорыми», диагноз «острый гастрит» (см. предыдущий пост), ну и напомнить, на минуточку, что с момента поступления мамы в больницу до начала операции прошло 44 часа. Но хирург не сменил гнев на милость, а напротив, напомнил мне нетленное: «Здоровье больного – в его руках!»
Никто не спорит, что профилактика – наше всё (было бы бабло). Но если в руках врача все же оказались остатки этого самого «здоровья больного», это еще не означает, что теперь у него «должны как о милостыни просить то, что он давать обязан» (с)
